Они были свидетелями
Вторая мировая война длилась шесть лет. Суд над развязавшими ее военными преступниками в цитадели нацизма Нюрнберге продолжался без малого год — с 20 ноября 1945-го по 1 октября 1946-го. «Известия» послали на процесс своих специальных корреспондентов...
Вторая мировая война длилась шесть лет. Суд над развязавшими ее военными преступниками в цитадели нацизма Нюрнберге продолжался без малого год — с 20 ноября 1945-го по 1 октября 1946-го. «Известия» послали на процесс своих специальных корреспондентов...
Здесь не место перечислять обнародованные и продемонстрированные в «Зале 600» нюрнбергского Дворца правосудия жуткие факты зверств и преступлений, совершенных гитлеровцами на полях сражений и мирных землях, — об этом уже написаны тома научных, исторических и документальных исследований. Но забыть это невозможно, и сегодня самое время напомнить о той трагедии, которую принесли в мир война и фашизм.
За десять с половиной месяцев прошло 403 заседания Международного военного трибунала. Восемь судей — по два от каждой из четырех стран победившей коалиции СССР, Англии, США, Франции — в течение двух дней зачитывали приговор. 19 подсудимых, ближайшие соратники Гитлера, были признаны виновными. 12 из них суд приговорил к смертной казни через повешение, троих — к пожизненному заключению, еще четверо получили от 10 до 20 лет тюрьмы. Смертные приговоры были приведены в исполнение в ночь на 16 октября. Возмездие свершилось.
...Спустя многие годы мне довелось побывать в Нюрнберге. Я прошел в здание суда, где теперь находится исторический музей. Был будний день. В сравнительно небольшом зале, выдержанном в тяжелых темно-коричневых тонах, не было ни души. Слева от судейского стола располагались скамьи для подсудимых. Я осторожно присел на крайнее место справа в первом ряду. Чуть позже в музейной экспозиции на известной фотографии рассмотрел: это было место Геринга, второго человека в гитлеровской иерархии. Стало жутковато...
Ту же панораму — скамьи подсудимых, но с реальными персонажами на них — запечатлел своей камерой спецкорреспондент «Известий» еще со времен гражданской войны в Испании, знаменитый кинодокументалист Роман Кармен. Этот его снимок, опубликованный в газете 24 ноября 1945 года, открывал известинскую фотосессию с Нюрнбергского процесса. Вскоре тот же ракурс использовал в беспощадном политическом шарже еще один представитель «Известий» на процессе — легендарный карикатурист Борис Ефимов. А до этого в нескольких номерах газеты шла галерея его ядовитых сатирических рисунков под названием «Фашистский зверинец». В ней подсудимые предстали в облике озлобленных и жалких собак, обезьян, крыс...
Поначалу «Известия» публиковали с процесса только тассовские материалы, выдержанные в строго документальном стиле. Но вскоре на страницах газеты стали появляться авторские статьи и репортажи. Первый такой текст («Суд идет!», все тот же номер от 24 ноября) написал для «Известий» Лев Шейнин — помощник обвинителя от СССР Романа Руденко, в будущем известный писатель-криминалист, чьими «Записками следователя» мы зачитывались в детстве. С удостоверением «Известий» на процессе работали знаменитые писатели Илья Эренбург и Всеволод Иванов.
В Нюрнберг был командирован и один из самых ярких военкоров газеты — Константин Тараданкин. Бесстрашный журналист, прошедший всю войну от Москвы до Берлина, он заслужил эту командировку. Но в Нюрнберге с ним случился неприятный казус, впрочем, вполне в духе того времени. В Германию Тараданкин поехал со своей женой, которая задалась целью разыскать свою сестру. Семью родственников — антифашистов, пострадавших от гитлеровцев, — она нашла, но для журналиста Тараданкина по настоянию бдительных «органов» это обернулось преждевременным отзывом в Москву и многолетним запретом печататься в «Известиях» под своей фамилией. Десять лет он был вынужден скрываться под псевдонимами Михайлов и Белкин.
Зато другой известинец — Михаил Долгополов — работал на процессе буквально на два фронта: он представлял там и «Известия», и Совинформбюро. В 1960 году мы, молодые, раскрыв рты, слушали рассказы «газетного волка» Долгополова, в ту пору обозревателя газеты по вопросам культуры, который знал всю Москву и которого знала вся столичная элита.
В Нюрнберге Михаил Долгополов выделялся среди журналистской братии статью, выправкой, манерами и даже здесь иногда подмечал детали, характерные для журналиста, в мирной жизни писавшего на темы культуры. В одном из его отчетов промелькнула такая фраза: «Одежда нашего женского персонала... выглядит так бедно, что англичане и американцы посмеиваются». Да, наш переживший военные тяготы «женский персонал» — машинистки, стенографистки, переводчицы — выглядел скромно и неброско, но главным их достоинством в работе были профессионализм и мужество. Да-да, мужество, потому что через их руки проходили материалы страшного процесса, весь ужас которых приходилось переживать умом и сердцем.
Долгополовская фраза вспомнилась мне в связи с конкретным фактом. Одной из машинисток на Нюрнбергском процессе работала Тамара Носова, которая после войны долгие годы была заведующей машинописным бюро «Известий». Помню эту седовласую женщину, полную непоказного достоинства, доброжелательную и безотказную в работе. Сколько наших заметок прошло через ее руки! Наш отдел располагался рядом с машбюро, встречались мы каждый день, а вот не случилось узнать о необычной страничке ее жизни. В свое время сдержанные воспоминания Тамары Владимировны записала и в 2010 году опубликовала в «Известиях» Елена Мушкина. Вот фрагмент из этих воспоминаний: «Окна машинисток выходили на тюремное здание... У нас были пропуска, и мы в редкие свободные минуты могли присутствовать на заседаниях. И вид фашистских главарей, и эта тюрьма, и жуткие тексты, которые нам диктовали (о пытках в гестаповских застенках, о преступлениях в концентрационных лагерях), а то и сам вид преступников — все это производило гнетущее впечатление. Ну а переводчики, которым приходилось озвучивать услышанное, находились просто в шоковом состоянии... Работа машинистки требовала колоссального напряжения, собранности. Сложная терминология, имена-фамилии. И бешеная скорость: пятьдесят-семьдесят страниц за смену!»
В «Известиях» Тамара Владимировна работала на том же старом «Ундервуде», что и в Нюрнберге...
Станислав Сергеев, работает в «Известиях», председатель Исторического клуба.
