1957. Sputnik как предчувствие
Разгар хрущевской «оттепели». Не год, а сплошные сенсации. Успешный запуск первого в мире советского спутника Земли. Оглушительный триумф Московского фестиваля молодежи и студентов. После этих эпохальных событий и СССР, и «Известия» уже никогда не будут прежними. Газета расправила крылья: наконец есть о чем писать! Вовремя подоспело и 40-летие «Известий»
Правда, по старой доброй советской традиции не обо всем государственно-важном сообщалось в газете вовремя. Возьмем новость всемирно исторического значения: 4 октября в СССР запущен первый искусственный спутник Земли — космический аппарат «Спутник-1». «Известия» сообщают об этом только 5 октября — когда тысячи радиолюбителей по всему миру уже запеленговали сигналы нашего спутника, летящего по околоземной орбите, а слово sputnik без перевода вошло в иностранные языки.
Причины понятны: перестраховались. Как потом скажет первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев американскому корреспонденту: «Мы и решили: тихо, скромно запустить наш спутник, а объявить о нем, уже когда он будет вращаться вокруг Земли». Дело в том, что американцы без конца публиковали статьи, и «Известия» об этом писали, что в связи с Международным геофизическим годом США «вот-вот запустят спутник». Но до реального запуска Explorer-1 дело у них дошло только в феврале 1958 года.
Когда в интервью «Нью-Йорк таймс» в октябре 57-го Хрущева спросили, присутствовал ли он на пуске, он ответил: «Я поздравил весь инженерно-технический коллектив с этим выдающимся достижением и спокойно лег спать». Руководитель страны, конечно, лукавил: наверняка он не спал до утра и переживал, всё ли пройдет гладко. Но американскому журналисту объяснил ситуацию так: у вас, мол, нет межконтинентальной баллистической ракеты-носителя. А у нас — есть. Поэтому мы запустили спутник, а вы — нет.
Для США и президента Дуайта Эйзенхауэра это, конечно, был удар по самолюбию: СССР стал лидером космической гонки! И оставался им еще долго — до высадки американцев на Луну.
Но тогда до Луны было еще далеко (хотя сфотографировал темную сторону Луны именно советский спутник, уже другой, но тоже детище Сергея Королева). А в те дни СССР, стремясь закрепить успех, 3 ноября запускает «Спутник-2» — с собакой Лайкой на борту. Так, впервые в истории человечества живое существо вышло на земную орбиту. Лайку вернуть домой, увы, не удалось. Зато благодаря ей ученые узнали, что живой организм способен выдержать и перегрузки, и невесомость. И то, что пилотируемый полет в космос человека возможен, совсем скоро, в 1961-м, докажет первый космонавт Земли — Юрий Гагарин.
Создатель советской космонавтики, главный конструктор Сергей Королев, держался (точнее, его держали) строго в тени. «Наверху» на то были свои причины: ведь, по сути, космическую славу Советскому Союзу принес… бывший заключенный Дальлага. Лишь за полгода до старта спутника, 18 апреля 1957 года, Королева реабилитировали со стандартной формулировкой — «за отсутствием состава преступления». Кто бы знал, что стоит за этими скупыми строчками в биографии Сергея Павловича: сам он предпочитал на эту тему не распространяться. Есть сведения, что его пытали на Лубянке в 38-м, выбивая признание в «участии в троцкистском заговоре», и сломали челюсть. Однако об этом не знала даже его жена. И вот еще деталь эпохи: в 1956-м Королеву присвоили первую звезду Героя Социалистического Труда, но в «Известиях» об этом (как позже — и о второй звезде) не было ни слова. Хотя про награждения шахтеров, доярок, сталеваров и других ударников газета все годы исправно публиковала соответствующие указы... Само имя Королева было засекречено.
…Итак, небольшой шар диаметром 58 см и весом 83,6 кг сделал СССР пионером космических далей. О первом спутнике слагали песни, писали картины, снимали фильмы и выпускали марки. И, конечно, спутник дал толчок развитию научной фантастики. Одна только опубликованная в 1957-м «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова чего стоит! Там всё: и коммунистическое светлое будущее — мир без границ, войн и страха. И супермощные звездолеты. И персонаж по имени Дар Ветра. Позже зачитывавшийся этой книгой режиссер «Звездных войн» Стивен Спилберг даст своему герою имя Дарт Вейтдер.
А за несколько месяцев до космического триумфа в СССР случилось другое важнейшее событие: в Москву съехались гости со всего света — для участия в Шестом фестивале молодежи и студентов. Предыдущие пять прошли в столицах социалистических стран — от Праги до Варшавы. Можно задаться вопросом, отчего самый первый фестиваль молодых борцов за мир и дружбу стартовал не в Москве? Но, думается, на закате сталинской эры это вряд ли было бы возможно — вождь шарахался собственной тени. А хрущевская «оттепель» как раз задала нужную «температуру» открытости общества. К фестивалю радостно готовилась вся страна. «Известия» то и дело сообщали, как в Москву посылали то «миллион алых роз», то другие подарки. Как москвичи (и известинцы тоже!) спешно учили иностранные языки — включая редкий албанский.
Размах приготовлений впечатлял: 8 млн цветов (из них 500 роз и георгинов вырастили собственноручно сотрудники «Известий»). А еще в известинском дворе по вечерам в небе можно было увидеть голубей — их тренировали для участия в церемонии открытия фестиваля во Дворце спорта в Лужниках, который успели достроить к сроку. Протянули к Лужникам и старейшую, красную ветку метро — от «Парка культуры» до «Спортивной». Ввели в строй гостиницу «Украина» — на тот момент самую большую в Европе. Однако гости фестиваля — а всего их было 34 тыс. человек из 140 стран — в основном демократично разместились в гостиницах попроще, на северо-востоке столицы, за территорией нынешней ВДНХ. Так был дан мощный толчок к развитию этого района Москвы, а Первую Мещанскую улицу, по которой передвигались к центру города гости, после фестиваля переименовали в проспект Мира.
«За мир и дружбу» — этот девиз фестиваля не сходил со страниц «Известий». Две недели молодежного праздника газета вела специальную, красиво оформленную рубрику «Дневник фестиваля» — с фестивальным логотипом-ромашкой. Ничего подобного в газете раньше не было. И куда только делись унылые «подвалы» с идеологической трескотней прежних лет! В фестивальных номерах на одной полосе выступали известинские мэтры — Татьяна Тэсс, Мэлор Стуруа, писатель Виктор Розов. Живые, теплые очерки, полные «человеческих» деталей. О парне-французе, который хотел поцеловать москвичку, а та застеснялась. О делегате, ставшем «чемпионом» по значкам, которыми обменивались между собой гости, — вся рубашка у него стала «кольчугой» из 100 (!) значков. О Галине Улановой, станцевавшей «Жизель» на девятиметровом круге в центре стадиона «Динамо». О посещении зарубежными гостями Моссовета. Да обо всем на свете! Дипломатия дружбы промчалась многоликим и многоголосым вихрем по Москве, оставив за собой вполне реальных «фестивальных» детей. Вспомним фильм Валерия Тодоровского «Стиляги», где герой Сергея Гармаша предъявляет у дверей роддома внука-мулата и, защищая честь семьи, кричит ошалевшим родственникам: «Наш! Похож!»
Однако, несмотря на все радости интернационализма и голубей мира, идеология, как ни крути, всё же оставалась на переднем плане. Осенью, в канун 40-летия Октября, в советские посольства в Европе стали приходить заказные письма с западногерманскими штемпелями. В них лежал… «праздничный» номер «Известий» — за 7 ноября 1957 года. Однако содержание номера было далеким от праздника. Под псевдонимами «Николин», «Светов» там были тексты, умело имитирующие известинский стиль, но по сути — антисоветские (уже сами заголовки выдавали их смысл: «Против реставрации и реакции», «О многопартийной системе»). Как бы сейчас сказали, «утки». А если говорить научно, типичный образец «серой» пропаганды, существующей еще с геббельсовских времен и взятой на вооружение западными спецслужбами. Когда вроде бы «настоящие» «Известия», а на самом деле — фальшивка. Конечно, советские дипломаты сразу поняли, что никакой пленум ЦК КПСС не мог к 40-летию революции принять постановление «Об ошибках и извращениях во внутренней и внешней политике». Тем более что всего лишь год назад был ХХ съезд партии с разоблачениями сталинизма.
Выбор «Известий» для изготовления идеологической фальшивки говорит о том, что на Западе понимали силу ресурса самой популярной газеты страны. Вот такие были предвестники той широкомасштабной информационной войны, которая так изощренно и многопланово ведется сегодня.
Вообще осень 57-го была накалена до предела. Хотя по страницам «Известий» этого не скажешь. Но, оглядываясь назад, мы знаем, что в конце октября Хрущев снял со всех постов еле успевшего вернуться из Албании (где он находился с официальным визитом, и это фиксируют «Известия») министра обороны маршала Георгия Жукова.
А ведь именно Жуков в июне 57-го поддержал Хрущева при попытке отстранения его от власти группой Маленкова, Молотова, Кагановича и «примкнувшего к ним Шепилова», как принято было тогда выражаться. Жуков тогда сработал оперативно: доставил в Москву военными самолетами всех членов ЦК, обеспечив Хрущеву большинство на пленуме ЦК партии. В благодарность за это на том же пленуме Жуков был введен в состав элиты — Президиума ЦК КПСС (предшественник брежневского Политбюро ЦК. — Прим. авт.). И вдруг — снят со всех постов. Но в газете об этом — ни слова.
А 15 ноября в Италии, в издательстве «Фельтринелли», выходит роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Интрига с попаданием рукописи на Запад — отдельная история: про это снят отличный документальный фильм «Преступление Бориса Пастернака». Наказание же советскому писателю за его «моральное падение» (вместе с Нобелевской премией) последует скоро — уже в следующем году. А пока «Нобелевка» по литературе присуждена Альберу Камю.
Архив газеты "Известия":
Лица года:
Сергей Королев. Отец советской космонавтики родился в семье учителей. С детства проявлял интерес к авиаконструированию. Его студенческий летательный аппарат назывался «Жар-птица». Название стало пророческим: благодаря Королеву наша страна приручила космическую жар-птицу. Если бы не трагическая смерть Королева в 1966-м, кто знает, может, СССР удержал бы первенство и в «лунной» программе. Благодаря гению Сергея Королева и его личному мужеству (работал шесть лет, будучи репрессированным) СССР первым в мире запустил искусственный спутник Земли, первую ракету с живым существом на борту (собака Лайка) и первого человека в космос (Юрий Гагарин). Имя Королева при жизни было засекречено. Впервые «Известия» упомянут его в некрологе. Читайте «Известия» от 15 января 1966 года.
Иван Ефремов. Гуманист, титан духа, достойный эпохи Возрождения. Писатель, философ-космист. И прежде всего ученый. Рос сиротой, был «сыном полка», работал грузчиком, штурманом на флоте. В 19 лет его позвала наука: поехал в экспедицию, навсегда «заболев» палеонтологией. Окончил биофак ЛГУ и Горный институт. Возглавлял палеонтологические экспедиции в самые разные уголки страны. Благодаря созданной им отрасли знания — тафономии — сделал уникальные открытия в пустыне Гоби. В литературе его крестным отцом стал Алексей Толстой. Ефремова волновали проблемы морали, этики, отношений власти и общества. В своих романах он предвосхитил грядущее — например, открытие алмазов в Якутии. В 1957 году опубликовал утопический роман «Туманность Андромеды». Впереди был «Час Быка» с сатирой на брежневский режим, после чего имя писателя надолго забудут. Читайте «Известия» от 19 июля 1990 года.
Дмитрий Шепилов. Советский партийный и государственный деятель. В 1952–1956 годах был главным редактором «Правды». Но оказался тесно связан и с «Известиями»: отчим его жены, Гаральд Крумин, в 1930–1931 годах был ответственным редактором газеты. После прихода к власти Никиты Хрущева Шепилов поддержал лидера. В 1956–1957 годах был министром иностранных дел СССР. Готовил доклад «О культе личности и его последствиях» для ХХ съезда КПСС. Однако в июне 1957-го выступил против Хрущева с группой Георгия Маленкова, Лазаря Кагановича, Вячеслава Молотова и других. Вошел в историю благодаря постановлению Пленума ЦК КПСС от 22 июня 1957 года, где осуждалась «антипартийная группа Маленкова, Кагановича, Молотова… и примкнувший к ним Шепилов». Реплика «и примкнувший к ним Шепилов» стала мемом.
Мем года. «Железный занавес». Выражение «железный занавес» всё чаще встречается в «Известиях» в 1957-м. Но уже в насмешливом контексте — где это вы видели в СССР «железный занавес»? Изначально термин обозначал противопожарный занавес в театрах средневековой Европы. Но ХХ век придал выражению новый смысл. Мем iron curtain иносказательно использовал Герберт Уэллс в 1904 году. В 1919-м Василий Розанов сравнил события Октября со спектаклем, после которого с лязгом и скрипом над русской историей опустился «занавес из железа». Эту мысль развили французский премьер Жорж Клемансо и гитлеровский пропагандист Йозеф Геббельс. И лишь в 1946-м слова «железный занавес» в значении «самоизоляция» употребит Уинстон Черчилль в своей Фултонской речи, давшей старт холодной войне. Писатель Лев Никулин с 30-х годов публиковал статьи на тему «железного занавеса». Вот его очерк 1957-го: «Получается так, что Советы виноваты во всем — в кризисах, в безработице, в испытаниях водородной бомбы, даже в полиомиелите…» Читайте «Известия» от 28 июля 1957 года.
